Ultramarine
Он смотрит на город, сидя на карнизе старого здания, осматривая рядом стоящие строение в надежде найти еще одного человека, желающего посидеть на крыше, такого же одинакового дома рядом или справа, но он был одинок, совершенно один на этой высоте.
«Холодный ветер треплет короткие волосы, вырванные в некоторых местах целыми клоками, а он думает, что колес больше нет и достать он их не сможет. Те прекрасные таблетки, такого насыщенного синего цвета дарили невероятное наслаждение, они были прекрасны как по виду, так и по действию, накрывали мягко и волокли в пучину невероятного страха, где он погибал раз за разом, каждый твой вдох был последним. Тебя разрывало на куски, а потом ты снова собирался воедино по органу, постепенно, но как только ты снова был целым, тебе взрывало голову, словно в ней давно был детонатор, он просто ждал своего часа. А потом снова ты собираешься воедино и снова от тебя ничего не остается, все твои потаенные страхи, вывернутые наизнанку, утягивали глубже в сознание, они не давали даже шанса найти выход.
А потом его отпускало, долго и отвратительно грязно, он заблевывал все поверхности и даже выливал наружу желудочный сок, а потом ничего не видел, он был почти слеп и практически глух сутки, как то он сказал, что слышит только белый шум, так напоминающий телевизионный, а потом отпускало. Желудок пожирал сам себя, он просыпался в луже собственной блевотины и думал только об одном, как бы набить живот и снова вмазаться колесами.
Он был молод и красив, до той поры как один из поставщиков не показал новый товар, он был невероятно сексуален и не разбирался в сексе, ему было все равно, какая под ним дырка, лишь бы она была вычищена и вымята, ну и подмахивала время от времени. Он занимал часть сердца другого человека. У него было много приходов на этих колесах, где он летал, он вскакивал на край и летел, парил над городом, а ветер обдувал его волосы и тело, наполняя легкие свежим и приятным воздухом, но потом он вновь просыпался в луже собственной блевотины. Все повторялось, молодой парень катился вниз, забывая об одном человеке, который всегда был рядом, который помогал, отмывал старую комнату от еды, которую сам же готовил и кормил его, тот человек не был невероятно добрым, в нем не сидела злая корысть, он был просто влюблен, болезненно, мучительно влюблен в Него. Но неразборчивому в сексе красавчику нужны были только цветные таблетки, а не человек рядом, ведь за все четыре года знакомства у них не было близости.»
Лин правда бережно оберегал его, того единственного, кто был дорог, но кому была недорога собственная жизнь. Когда Борво увлекся этим ядом он начал переживать, но потом понял, что парень зашел сильно далеко и пути слезть с этой дряни просто нет, как бы он не пытался вразумить это существо, ничего не выходило, а сейчас, он сидит на крыше многоэтажки, с которой полгода назад полетел родной ему человек. Борво был на таблетках, их действие начало притупляться из-за привыкания и он решил возобновить те прекрасные эмоции и улететь, только теперь он не очнулся в луже собственной блевотины, он не очнулся вообще. Хоронили парня в закрытом гробе с друзьями.
Друзья. Они ушли вместе со смертью этого наркомана; исчезло все, будто лопнула лампочка, и вот уже шесть месяцев минуло, и теплый весенний воздух сменился леденящим душу – осенним. Как бы странно не было, но Лин очнулся только сейчас, сидя на той же самой крыше, он вдохнул воздух поглубже и понял, что он все еще жив, он не ушел следом за Борво, он все еще дышит, потребляет кислород, фильтруя жалкие 20% своих легких. Затянувшись сигаретой, он слез с крыши, когда понял, что сзади кто-то был, но обернувшись, парень никого не увидел, только легкое движение двери было причиной волнений. Лин спустился и встал именно на то место, где раньше было кровавое пятно и когда-то лежало тело, изуродованное силой притяжения земли, как саркастична жизнь. Жаль, что Борво так и не смог полететь.
Высоко промелькнула тень птицы, безумно похожая на большого ворона, а рядом прошел парнишка, на несколько лет младше Лина по виду, хотя выглядил он довольно таки странно для этого района, что-то дернуло остановить его, не дать ему войти в открытый подъезд и попросить у него прикурить. Позже они сидели на скамейке в парке и молчали, сигарет у того парня так и не оказалось, но это не помешало им зацепиться друг за друга. Парни не проронили ни слова о себе или делах на день, они сидели, соприкасаясь коленями, и смотрели в небо, наверняка думая каждый о своем. Лин подумал, что может быть это его ангел-хранитель и он просто не может с ним говорить, но потом паренек начал выстукивать азбукой Морзе «Привет». Это простое слово, отпечатавшееся в голове парня тихим постукиванием, заставило повернуть голову и посмотреть на молодого человека рядом с ним. Только сейчас он осознал, почему его собеседник был так тих. Легкая улыбка коснулась губ Лина и он вслух произнес его же слово.
- Привет, - ответил он, отпив кофе из бумажного стаканчика, - Мое имя Лин, а твое?
Наверняка они оба осознавали, что разговорчивый парень понимает постукивания по скамейке, но Лин переложил чужую прохладную ладонь на свое колено, чтобы лучше понимать, это была его отговорка, прекрасная отговорка. И Парень продолжил выстукивать нужные ему буквы, которые сложились в ироничное «Нил». Один из них расхохотался, а другой внимательно смотрел на приоткрывшийся рот и мягкие на вид губы, искусанные в кровь, легкий трепет пробежал по молчаливому собеседнику и он сдал колено блондина. Сам Нил выглядел достаточно странно, темная одежда, прямое каре и челка, если бы Лин не понял, что парень немой, он бы списал это на его образ, но та аура теплоты и искрящийся радости, исходившая от человека, чья рука покоилась на худом колене, просто не могла отталкивать. Большая птица села прямо напротив них, то был большой черный ворон, он смотрел выжидающе, будто просил еды, но у них ничего не было, так казалось блондину. А потом Нил вытащил из кармана завернутый в платок кусочек хлеба и отдал его птице, аккуратно подложив под ноги, птица забрала его и улетела, а парень все смотрел за полетом черной точки, такой странный, будто ручной.
Когда два одиночества находят один и тот же островок безопасности, они цепляются друг за друга, бережно оберегая и осторожно любя. Так и эти двое с зеркальными именами вскоре поняли, что им настолько комфортно вместе, что стоит и жить в одной квартире, которую предоставил Нил, ибо она было по-новее и двухкомнатной, хотя это не мешало парням каждую ночь ласкать друг друга и упиваться нежностью, такой далекой и невероятно недосягаемой. Лин получил то, чего ждал почти пять лет, ласку и трепетность, каждую ночь, смотря на спящего парня рядом с собой, он улыбался и шептал «спасибо». А каждое утро, просыпаясь раньше блондина Нил целовал того в висок и улыбался, несколько секунд неотрывно рассматривая парня, будто не веря в его существование. Они были похожи на единое целое, будто природа и общество пошутила над ними, Нил рассказывал о себе кусками, урывками, которые откладывал в своем сознании блондин и впитывал каждую эмоцию, проскальзывающую в этом бледном теле. Лин начал открываться парню, подставляя оголенную душу под теплый, ласкающий ветер нежности и молчаливого согласия, но даже самый сильный ветер иногда разбивается об огромную скалу и теряется в водовороте бушующего моря.
Позже Нил расскажет Лину, как он наткнулся на большого ворона, который и привел его к тому самому дому, наверняка блондин спутал своего ангела-хранителя и тот являлся птицей, большой и черной, как смоляные волосы Борво. Так думал парень, пока однажды в их общую квартиру Нил не принес пакетик с одной цветной таблеткой, ярко-синей, такой насыщенно цветной и до боли знакомой, что у Лина подкосились ноги.
